Некоторое время Меллари, приподняв бровь, молча смотрел на своего гостя. Потом громко и заразительно рассмеялся. К нему приходили разные люди. Умные, хитрые, изворотливые. Каждый преследовал свою цель. И, по большей части, цели эти были совсем неблаговидными. Но чтобы тааак… Видимо, правду говорят, когда человек честен и чувствует свою правоту в каком-либо деле, он ничего не боится.
Отсмеявшись, лорд Нардер поднялся и бросил на стол увесистый кошель золота:
– Этого должно хватить. Вернете долг через три дня, когда разберетесь с делами. А если не вернете, вернет Дом Данмар, печать которого вы носите. Хотя при таком раскладе, вы вряд ли сохраните свое место. А что касается меня, я вполне удовлетворюсь одним из кораблей, которые ходят в патруле под флагом Данмара. Всего доброго, господин Борг. Вас проводят.
Мэл развернулся и направился к лестнице. Судьба денег его не волновала. Он знал, что в проигрыше не останется. Его положение и связи позволяли давить даже на правящую семью Данмара, особенно теперь, когда этот Дом был в опале и как никогда нуждался в лояльности и поддержке судовладельца, способного испортить жизнь многим сильным мира сего.
Картина в трапезной не доставила эстетического удовольствия его взыскательному взору. Меллари не без оснований считался экспертом во всем, что имело отношение к истязаниям и пыткам, будь они физическими или душевными. И был твердо убежден в том, что боль, как и любовь, требует грамотного подхода и предварительной подготовки. Те душевные муки, что испытывает обреченный в ожидании казни, куда сильнее терзают жертву, чем само наказание.
Обозрев представленную ему сцену, Меллари прошел к столу, бросил на него кнут, не обращая внимания на испуганный взгляд мальчишки, молча налил вина и выполнил с ним ту же процедуру, которую проделывал для Лароя.
– Не припомню, моя дорогая, чтобы я разрешал тебе ломать мою мебель или уродовать моих слуг и пачкать их кровью мои полы, – Мэл говорил ровным голосом, но ни на скулящего в углу мальчишку, ни на Трисс не смотрел. Он разглядывал полки высокого стеллажа, где в беспорядке были свалены свитки, небрежно валялся аликорн ликора, стояли маленькие склянки и ящики с картотекой. Выбрав какую-то пахнущую мятой мазь, он направился к пареньку, который скрутился в комок на полу и затравленно смотрел на приближающегося хозяина. Меллари опустился на колено, разглядывая рану, обезобразившую лицо несчастного.
– Пей.
Мальчишка отчаянно замотал головой, Мэл раздраженно хлестнул его по щеке и брезгливо поморщился, когда часть вина выплеснулась на рубашку. Схватив паренька за шиворот, Меллари без дальнейших церемоний силком залил остатки вина тому в глотку. Мальчишка обмяк и уже не противился и не дергался, пока Мэл наносил на открытую рану густую, жирную мазь. Закончив, Нардер заключил:
– Неприятно, но не смертельно, – и кивнул появившимся слугам: – Уберите его отсюда. Когда приедет преподобный, отведите к нему, пусть подлатает.
Меллари вернулся к столу, сел в свое кресло, откинулся на спинку, разглядывая женщину из-под полуопущенных век. Трисс испортила все удовольствие. Мальчишка больше никуда не годился, его страх перегорел, а боль притупилась. Но она спасла его от куда худшей участи, хотя сама вряд ли понимала это.

Отредактировано Меллари Нардер (2014-05-17 21:23:40)

Иоанн поблагодарил Меллари, и, развязав кошель, отсчитал необходимое количество флорианов, которые ссыпал в висевший на поясе мешочек. Кошель Нардера Борг оставил на столе, решив, что нет смысла рисковать лишний раз. В позднее время и ограбить могут, а долг останется. А взятую им сумму он все равно получит из казны, на обеспечение корабля.
Иоанн покинул дом судовладельца, размышляя, где теперь закупить провианта и хвороста. Ночью это сделать немного сложнее, чем днем. И, к сожалению, еще и подороже выйдет.
Конечно, особого толку от всякой еды посреди ночи уже нет, все равно за полночь кашеварить никто не будет. Матрсоы уже поужинали сухарями, но пусть хотя бы позавтракают с утречка нормальной пищей. Да и, раз уж все равно прошлялся до ночи, чего ж теперь останавливаться на полпути.
«Ну и жизнь, - подумал про себя Иоанн, - бегаю посреди ночи за деньгами, которые мне, во-первых, по праву положены, а, во-вторых, еще и не мне лично нужны».
Он слегка задержался перед дверью, застегиваясь и одевая перчатки, после чего шагнул за порог, в зимнюю темень.

Гавань

Она молчала, пока он говорил с Морин. Она молчала, сдерживая внутри глухую, звериную ярость. До боли сжимала ладони. До крови прикусила губу. Она не пыталась сопротивляться. Трисс просто с непримиримой ненавистью смотрела на девушку, прикованную напротив неё к стене, и жалела, что не может придушить эту бесстыдную девку. Мэл поступил разумно, заковав её в эти оковы.
– По большому счету, твоя девственность скорее недостаток, нежели достоинство. Впрочем, это вполне поправимо.
Беатрис угрожающе зарычала и дернулась всем телом, будто могла бы выскользнуть из сдавивших запястья стальных пут. Слишком жестокое наказание Меллари придумал для неё. Слишком страшными ей казались эти оковы, дарившие бессилие наблюдать, но не вмешиваться.
– Не надо. – Жалобно завыла Морин.
– Замолчи. – Властно произнес Мэл.
– Прекрати. – Прошипела Трисс, снова зло дернулась, качнувшись в их сторону, и бессильно обмякла, повиснув на руках. Склонила голову вниз, тяжело и глубоко дыша.
Ей не хотелось смотреть, что случится дальше. Она и так всё знала. Сейчас он расчертит в воздухе сверкающую полосу. Морин останется без одежды, а потом… а потом она убьет её и уедет в Энгар, добровольно сдавшись Темному Ордену.
Но кнут в его руке не притронулся к холеному, молодому телу, которого ещё не касались мужские руки. Со свистом прорезая спертый воздух маленького помещения, он впился в бок Трисс, обжигая коротким прикосновением и оставляя на коже зудящий след. Она невольно отпрянула в сторону. Застонала, ещё сильнее прикусила губу, ощущая во рту солоноватый привкус, и откинулась назад, прижавшись затылком к холодной каменной кладке подвала, закрывая глаза. Внутри снова все закипело и заныло где-то внизу живота, причиняя женщине куда большую боль, чем кнут. Но и не меньшее наслаждение. Трисс выгнулась, словно собиралась выполнить замысловатый акробатический трюк. А когда снова посмотрела на Меллари и эту несчастную девушку-двирга, в её взгляде полыхал пожар сожженных в пепелище городов неприятеля.
– Я убью тебя, маленькая похотливая сука.
Глаза Морин испуганно расширились, она вскрикнула, очевидно, посчитав, что следующий удар достанется ей. Девушка бессмысленно попыталась прикрыть лицо. Беатрисс же напротив, ухмыльнулась, разводя локти в стороны. Выпячивая вперед обнаженную грудь, и бесстыдно расставив ноги, обращаясь, теперь уже, к Меллари.
– Тебе нравится, как мое тело реагирует на боль?

Отредактировано Беатрисс Тьерри (2014-07-04 13:48:12)