Корридоры, через библиотеку и собственные покои
13 число месяца агни, 1270 г.
После полуночи.

Магическая печать Дома.
Корн-Терион.
Отныне они официально будут под его покровительством.
Ожидая, пока маг закончит подготовку к ритуалу, Алькира вдруг осознала, что потирает запястье левой руки с печатью Ордена. До сегодняшнего утра она считала Орден единственным своим покровителем и даже представить себе не могла, что такое, вообще, возможно. Что печать одного из Домов когда-нибудь будет на её руке…
…Что когда-нибудь они обретут свой дом. Настоящий дом.
Кира сжала пальцы, чтобы унять дрожь, переступила с ноги на ногу. Волнение начинало охватывать её постепенно, собираясь в упругий комок под ребрами. Нечто похожее испытываешь перед экзаменом, когда осознаешь, что ничего страшного тебе не грозит, но никак не можешь избавиться от нервного озноба. Девушка на мгновение прикрыла глаза, мысленно приказала себе успокоиться, но в следующую же секунду до боли закусила губу. Зажмурилась, когда сердце болезненно сбилось с ритма.
Вельсар. Он же крайне паршиво отходит от всех этих магических воздействий. О, Темнейший, неужели это снова повторится…
Сделав над собой усилие, Кира всё же открыла глаза и постаралась ничем не выдать своего беспокойства. Только опущенные руки едва заметно подрагивали, но на это вряд ли кто-то обратил внимание. А если и заметили, то могли просто списать на обычное волнение.
Лучше бы это было оно.
Маг подал знак к началу ритуала, и Кира снова прикрыла глаза.
В прошлый раз, когда ставили печать, ей посоветовали очистить голову от мыслей. Абсолютная пустота и покой. Никаких переживаний и размышлений о том, что будет сейчас или потом. Ничего.
Тогда эта задача показалась ей легкой, но сейчас… Сейчас мысли гудели рассерженным пчелиным ульем и наотрез отказывались покидать голову. Фоном им вторил противный голосок тревоги за брата, а память пыталась гаденько пропихнуть картинки из прошлого.
Алькира скрипнула зубами.
По запястью правой руки пробежало легкое покалывание, чтобы после смениться болезненным холодом, словно к коже приложили кусок льда. Девушка сглотнула, прогоняя дурноту, и продолжила напряженно вслушиваться в тишину рядом с собой. Туда, где стоял брат.
Движение с его стороны Кира почувствовала раньше, чем что-либо услышала. Вздрогнув и распахнув глаза, она шагнула к брату, но успела только подхватить его за плечи у самого пола, не дав удариться головой. Села рядом, поджав ноги под себя и придерживая Вельсара левой рукой, судорожно сжала челюсти. Правая рука слушалась плохо, её свело холодом почти до локтя, а пальцы и вовсе отказывались шевелиться. Ко всему прочему сердце в груди, кажется, вознамерилось пробить грудную клетку.
Волнение исчезло. Зато пришло глухое отчаянье и раздражение.
Когда закончился ритуал, она не поняла. Просто ощутила, как кто-то взял её за плечи и заставил подняться на ноги. Другие люди подхватили Вельса, и Кира пыталась им что-то сказать, но не могла собраться с мыслями. В голове царил полнейший сумбур, перед глазами творилось, примерно, то же самое – одни цвета перетекали в другие, что-то становилось ярче, а что-то, напротив, размывалось в неясное пятно. Она не помнила, как добралась до покоев, просто вдруг почувствовала под щекой подушку и позволила себе, наконец, погрузиться в бархатный мрак.

13 число месяца агни, 1270 г.
День.

Алькира подскочила на кровати, взвившись на локтях, но тут же со стоном повалилась обратно. В ответ на резкое движение под лопаткой что-то безжалостно кольнуло, отдавшись в шею, в голове противно зазвенело. Что стало причиной столь внезапного пробуждения, она не знала, однако ощущение было такое, словно кто-то пронзительно возопил над самым ухом или с размаху огрел по загривку. Она даже заставила себя приподнять голову, чтобы осмотреться, в надежде застать того, кто мог бы её столь бесцеремонно разбудить. Увы, никого. Пустота и полумрак.
Хотелось пить. Ужасно. Нестерпимо.
Скрипя зубами, Кира перекатилась на спину, полежала какое-то время, пустым взглядом уставившись в ткань балдахина над кроватью, и только после этого сумела найти в себе силы сесть, а там и встать на ноги.
Голова немного кружилась, к горлу подкатывала дурнота, а колени и вовсе норовили предательски подогнуться, поэтому до столика с кувшином она добралась на полусогнутых, перебирая руками по мебели. В голове всё путалось, но одна мысль пульсировала жаром, как тлеющий уголёк во тьме.
Вельс. Что с ним? Как долго она провалялась здесь и… демон их побери, как найти его комнаты?
Сообразив, что понятия не имеет, в какой стороне искать брата, Алькира поперхнулась и едва не вылила на себя весь кувшин. Боги, ну, почему всё так сложно?
Переодевшись в свежее и наспех умывшись, новообретенная дочь Корн-Терионов неуверенно двинулась по коридорам Цитадели. В голове было легко, как после эля, да и кончики пальцев немели похоже. Удивительно, но в прошлый раз она отделалась только легким головокружением и общей слабостью, а сейчас её штормит, словно после пьянки с самим Броном.
В очередной раз пошатнувшись и поймав рукой стену, Кира устало прижалась лбом к холодной кладке, закрыла глаза, собираясь с мыслями, но, услышав шаги, заинтересованно подняла голову. Судя по одежде, эта женщина была одной из прислуги, а увидев Алькиру, и вовсе растерянно замерла, широко распахнув глаза. Узнала, значит.
На вежливые приветствия и игру в леди не было сил. Да и внешне она сейчас совсем не тянула на леди. Поэтому вопрос прозвучал несколько грубо, отчего сама девушка невольно поморщилась:
− Мне нужны покои Вель… мм… Даррэла, − она впервые произнесла новое имя брата вслух и отчего-то почувствовала себя невообразимо глупо. Словно называла его каким-то выдуманным, несуществующим прозвищем.
Женщина что-то тихо ответила и указала на одну из дверей, мимо которых Кира уже прошла. Что ж, одна радость, она не успела забрести в другое крыло, иначе только богам известно, куда её угораздило бы попасть. Узнавать сейчас о тайнах Цитадели хотелось меньше всего.
Рассеянно кивнув в знак благодарности, девушка, слегка пошатываясь, приблизилась к указанным комнатам, мягко толкнула дверь… да так и замерла, столкнувшись взглядом с матерью. Сердце тоскливо заныло от вновь нахлынувшей вины за испорченный ужин, а с языка уже готово было сорваться тихое и невнятное извинение. Хотелось разобраться с этим сейчас, избавиться, наконец, от терзавшего её гадкого чувства, раз подвернулся такой случай, однако что-то во взгляде Главы Дома не дало словам прозвучать. Алькира досадливо поджала губы, отвела взгляд. Краем глаза она видела мать, отметила то, как та замерла на какое-то мгновение возле неё, только ничего так и не произошло.
Что ж, может, оно и к лучшему.
Кира незаметно перевела дух и бесшумно ступила за порог. В помещении царил вязкий полумрак, ноги слушались плохо, поэтому ей пришлось приложить все усилия, чтобы не споткнуться или не налететь на что-нибудь по пути. Присев на край кровати, Алькира напряженно пригляделась к лицу Вельсара, поднесла ладошку к его губам, прислушиваясь к дыханию.
Спал. Мирно и глубоко.
«Она сидела с ним, пока ему не стало лучше», − обожгло внезапной догадкой. Энрика была здесь до тех пор, пока не убедилась, что сыну уже ничего не грозит.
Кира невольно улыбнулась, сонно потерла глаза и, коснувшись на мгновение руки брата, направилась из покоев. На душе стало легче. Беспокойство ушло, а вместе с ним и силы на дальнейшее путешествие по Цитадели. Девушка тихонько прикрыла за собой дверь, привалилась к ней спиной и, постояв так какое-то время, сделала пару шагов по коридору, чтобы почти сразу устало привалиться к стене. Прикрыла глаза.
Кажется, её комнаты были не так далеко... Только вот, в какой стороне?
Боги, как же не хватало здесь портала в её покои... Впрочем, можно было отползти в комнаты Вельса и там издохнуть. На шкуре у камина.
Чужое присутствие за своей спиной она ощутила спустя несколько минут. Между лопатками всегда поселялось неприятное ощущение, когда кто-то подходил к ней со спины. Или просто недобро смотрел.
Непонимающе обернувшись, девушка ожидала увидеть кого угодно, но никак не рыжеволосую нахалку. Затылок, словно решив напомнить о недавних событиях, с готовностью заныл.
− Ты!? – хриплым шепотом просипела Кира, покачнувшись и судорожно схватившись за стену. Как же ей хотелось, чтобы это оказалось всего лишь сном, иллюзией, побочным действием после ритуала. Но нет. Морриган была вполне себе реальна. Стояла перед ней и увлеченно хрустела яблоком. – Какого демона ты здесь делаешь?
Ничего умнее этого вопроса в голову не пришло. Алькира хмуро шмыгнула носом, скользнула взглядом по второму яблоку в руке рыжей и, почувствовав, как голодным спазмом свело желудок, поспешно отвела глаза.
− Я тут леди Энрику только что видела, − сказала Морр будничным тоном и с громким хрустом отгрызла здоровенный кусок от яблока. Прожевав, она добавила: − И телепатом не надо быть, чтобы понять что чувствует сейчас твоя мать, − голос Морриган отозвался в ушах эхом, всколыхнул раздражение.
Кира прижалась щекой к стене, мысленно прикидывая, сейчас ей сползти на пол или еще можно поиграть в героя. Презрительно фыркнула.
− О, это было дерзко, − насмешливо протянула она, мутным взглядом глядя на рыжую. − Но давай соревнования по метанию ведерок оставим до вечера, а?
Библиотека

Ощущение чужого присутствия побуждало прорывать сквозь липкую пелену беспамятства. Наверх, к поверхности. К теплу и свету. Где можно дышать, и нет боли. Кто-то был рядом.
− Кира… − то ли произнес, то ли подумал.
Магическое пламя сжигало заживо.
«Что это? Погребальный костер? Но я еще жив».
− Кира… − то ли звал, то ли прощался. Ведь была же рядом, он не мог ошибиться. Не мог быть никто другой. Разве что Ирис, но она теперь далеко. И потеряна. Смирись.
− Кира…
Даррэл шагнул сквозь огонь навстречу сестре. Не видел, но чувствовал, метался по широкой кровати в бреду. Где-то рядом. У самой поверхности. Он выбрался и на этот раз. Молодой, сильный организм, яростно отторгающий магическое вмешательство, еще с большим остервенением отторгал смерть. К утру он забылся зыбким, тревожным сном. Но это были уже привычные кошмары, обрывки детских воспоминаний, перемешанные, как картинки в сломанном калейдоскопе.
Даррэл проспал большую часть дня. Разбудил его то ли посторонний звук, то ли ворчливый голос Арка в голове:
«Что же, с возвращением. До чертогов Изираэля ты так и не добрался, но был близок».
Ему показалось, что в интонациях хранителя было облегчение и беспокойство. Но утверждать бы он не взялся.
Шорох. Даррэл открыл глаза, и некоторое время бездумно смотрел в потолок. Пустой, ничего не выражающий, неподвижный взгляд. Потом медленно повернул голову. Это была не Кира. Рыжеволосая гостья из Шадда. Как же ее звали? Морриган? Да, Морриган. Он помнил, что мать называла ее имя. Вот только присутствие леди Дома Шадд в комнате, наедине с полуобнаженным мужчиной, которого она едва знает, выглядит более, чем странно. В такой ситуации куда уместнее присутствие слуг и целителя.
− Что вы здесь делаете?
Голос был хриплым, чужим. Тело – тоже. Каждое движение отдавалось тупой болью, словно били его долго и со знанием дела.

Горностай. Он мог бы догадаться и сам. Зверек лежал поверх одеяла, свернувшись рыжим клубком так, словно жил в этой комнате всегда. Наглое животное. Даррэл едва заметно усмехнулся.
– Я не хотела нарушать ваш покой. Это всё Локи. Вошел, когда Алькира дверь закрывала. С тех пор, как я здесь оказалась, он ни минуты  спокойно сидеть не может. И мне не дает. Гоняет по всему замку. Превратил в меня в посмешище. Даже и не знаю, что вы обо мне теперь думаете... Но явно ничего хорошего.
Значит, он не ошибся. Кира была здесь, с ним, пока он не забылся глубоким сном.
− Перестаньте бегать за ним, и он станет бегать за вами, − Даррэл мысленно улыбнулся, вспоминая действительно забавные эпизоды с участием этой неутомимой парочки, но следующая фраза Морриган Шадд омрачила его лицо. Значит, уже весь замок знает, что наследник Корн-Терионов не выдержал обычного ритуала, который легко переносят даже семилетние дети.
Что же, в этом есть некая ирония. Как его сердце отвергает мысль о принадлежности к Корн-Терионам, так его тело противится печати Дома. Не сегодня-завтра по замку поползут слухи, что в его жилах не может течь старшая кровь северных народов, что он не может быть наследником Дома, и все это – фикция, призванная всего лишь упрочить весьма шаткое положение осажденного доминиона. Возможно, так оно и есть? Быть может, поэтому Энрика Корн-Терион так холодна к ним с Кирой? Мучительно захотелось увидеть сестру, успокоить. Найти нужные слова…
Но для этого необходимо заставить себя подняться. Он не чувствовал ни жажды, ни голода. Впервые с момента прибытия в Корн-Терион не ощущал пробирающего до костей холода. Но измученное тело отзывалось болью на каждое движение. Слабость – не позволительная роскошь для оракула Изираэля, а Даррэл ощущал себя слабым. И это было отвратительно.
Он поднял взгляд на расстроенную Морриган, которая так и не решалась отойти от двери и приблизиться к его постели.
– Я не думаю о вас плохо, миледи, − Даррэл взял недовольно фыркающего горностая, неловко повернулся на бок, опираясь на локоть, и протянул зверька хозяйке. – И буду благодарен вам, если…
Он невольно глянул в окно, за которым висела мутная пелена. Утро? День? Вечер? Сколько времени он провалялся в беспамятстве? Сутки? Двое? Или всего пару часов?
− …вы скажете мне, который сегодня день.

Сказать, то Даррэл был удивлен – значит, ничего не сказать. В Иль-Ринноре он имел привилегированное положение. Выше оракулов в Темном Ордене были лишь советники и магистр. Но даже там все, на что он мог рассчитывать – помощь кого-либо из братьев по Ордену, да и то лишь  том случае, когда дела были совсем уж плохи. Но чтобы за ним столь охотно взялась ухаживать девушка, да еще принадлежащая к одной из самых влиятельных правящих семей Элтинора, которая едва его знала? Это было уж совсем необычно. Впрочем, Морриган Шадд совсем не подходила под привычное определение «леди Правящего Дома». Чего стоило ее поведение за ужином, или ссора с Алькирой в коридоре.
Даррэл перевел взгляд на нахального горностая.
− У тебя очень странная хозяйка, Локки. Если все Шадды таковы…
Он задумался. Шадд − самый молодой из правящих Домов. Но позиции его крепки, а малые Дома никогда в истории этого доминиона не нарушали присяги и не оспаривали прав Шаддов на правление, не смотря на то, что кровь Шотли, Руда, Пэмма и даже Джетсета сильнее и старше. Интересно, есть ли хоть малейший шанс заключить военный союз с Шаддом?
Морриган вернулась быстрее, чем он ожидал.
– А вот и я! Простите, что так долго. Обратный путь вышел длиннее. Свернула я что-то не там. В Шадде всё-таки коридоры не такие мудреные...
Девушка чувствовала себя куда свободнее и теперь щебетала не переставая. Слушать ее голос было приятно. Смотреть на нее – тоже. Раскрасневшаяся, с блестящими глазами, с непокорной копной рыжих кудрей. Искренняя, эмоциональная и непосредственная, как ребенок. Или то было воздействие знаменитого очарования Шаддов? Даррэл был наслышан о воздействии их магической печати, но сталкиваться доселе с ее воздействием ему не доводилось.
Есть не хотелось. Даррэл лениво отщипывал кусочки сыра, половину скармливая рыжему зверьку, настойчиво сующему свой нос в ладонь оракула.
− Так значит, вы оказались в Корн-Терионе из-за брата? И совершенно случайно? Почему вы решили, что леди Корн-Терион способна втянуть его в неприятности? Разве в Элтиноре есть что-то, способное втянуть его Патриарха в сомнительные авантюры? Разве Инатель не убережет его от ошибок?
Даррэл думал о Сеттеле Шадде, Патриархе Элтинора. То, что Энирика Корн-Терион искала с ним встречи, было вполне объяснимо и оправдано. А вот поведение Морриган в таком случае выглядело более, чем странным. Даррэл задумчиво смотрел на рыжеволосую девушку.
«Неужели она, в самом деле, столь легкомысленна и простодушна?»
Он убрал в сторону поднос с почти нетронутой едой, и поднялся с кровати. Следовало привести себя в порядок и умыться. Даррэл по себе знал, что чем больше проводишь время в постели, тем дольше организм адаптируется к воздействию печати. Он надел сапоги и камзол поверх белой, распахнутой у ворота рубахи и обернулся к зардевшейся девушке, которую, оказывается, было очень легко смутить.
− Я бы хотел выйти на свежий воздух. Для меня будет честью, если вы согласитесь на небольшую прогулку перед сном и позволите мне сопровождать вас.

Имя Артура Шадда Даррэлу не было знакомо. Младший отпрыск правящей семьи. Вряд ли он был столь влиятелен, чтобы имело смысл обращаться к нему. Однако, леди Энрика считала иначе, раз предпочла встретиться с ним, а не напрямую с патриархом. 
«Нашел о чем думать», − ворчливый голос Арка вывел Даррэла из задумчивости. – «С тобой рядом очаровательная девушка, а ты думаешь о политике Домов!»
«От политики Домов зависит, как скоро ты вернешься к Изираэлю», − мысленно огрызнулся наследник Корн-Терионов, но совету внял и выбросил из головы ненужные мысли. В конце концов, Арк был прав. Вряд ли у Даррэла будет возможность вмешаться в политические игры Корн-Териона. Он слишком молод и совершенно не искушен в делах подобного рода.
Даррэл взял свой плащ и накинул его на хрупкие плечи девушки:
− Полагаю, плащ больше мне никогда не понадобится в такое время года. Даже здесь, в Корн-Терионе.
Он поднял руку и несколько секунд рассматривал магическую печать Дома на своем запястье. Кожа вокруг четких темных линий немного покраснела, но чувствовал себя Даррэл уже вполне сносно. В свое время печать Темного Ордена далась ему куда тяжелее.
− Прошу вас, − он предупредительно распахнул дверь перед Морриган Шадд и вслед за ней вышел в темный коридор. Они успели заплутать, прежде, чем вышли к лестнице, ведущей во внутренний двор, что послужило поводом для шуток и, наконец, сбросило скованность и висящее меж ними напряжение. Оба почувствовали себя свободнее. А когда холодный порыв ветра дернул за полы плаща Морриган Шадд и разметал волосы Даррела, хлестнув в лицо ледяной крошкой, последний с удивлением отметил, что это может быть даже приятным.   
− Я вырос в Девирре, вы знаете? – Даррэл вскинул голову, разглядывая черные зубцы башен цитадели Корн-Териона, врезающиеся в темное вечернее небо. − Вчера мне казалось, что я никогда не смогу полюбить это мрачное место. Сегодня я уже не так в этом уверен. Видимо, пресловутая кровь предков сильнее, чем я готов был признать. Я – вейр. И, похоже, мое место здесь. Но вам, должно быть, меня не понять.
Он обернулся, с улыбкой глянул на зябко кутающуюся в плащ девушку.
− Я никогда не был в Шадде. Какой он?

Внутренний двор

Отредактировано Даррэл Корн-Терион (2013-08-06 13:15:08)

Восточная галерея через коридоры
14 число месяца агни. 1270 год. ночь

− Вы знаете меня?
− Вы… моя невеста?
− Как ваше имя?
Ирис не отвечала. Даже не потому, что не знала, что ответить. Или не любила обманывать, будучи дочерью Дирона. Она просто не слышала вопросов. Не понимала слов. Смотрела в его глаза, чувствовала его растерянность и ловила каждое движение. Очередной неловкий жест и прикосновение отзывались в сердце радостной болью. Но все эти звуки, что он произносил, казались такими пустыми. И Ирис кивала, как завороженная на каждое предположение, что выдвигал Вельсар. Хотела продлить это мгновение и запомнить. Запечатлеть в собственной памяти.
− Вы помните, где ваши комнаты?
– Нет.
Это потом, влекомая Вельсаром за руку по темным коридорам цитадели она немного пришла в себя, стряхивая морок, что окутал её сознание.
– Пойдемте к вам, мне… холодно.
Девушка отчаянно цеплялась за его теплую руку и прижималась к плечу, хотя Вельсар сейчас был не лучшим проводником и поддержкой. Он был пьян. Она никогда раньше не видела, чтобы он прикасался к вину, а уж тем более доводил себя до такого состояния. Ирис прекрасно понимала почему и даже немного жалела его. Хотела защитить. Как когда-то в детстве. Но она не могла хоть немного погасить собственную боль. Что уж говорить о чужой?
Слуги подсказали дорогу к его покоям. Открывая дверь, Ирис думала о том, чем кончится эта случайная, предопределенная богами встреча? Чем обернется для неё эта смелость и обман? Тяжело любить врага, и почти невозможно ненавидеть того, кого любишь.
Нужно было сказать ему. Признаться во всем. Увидеть, как любопытство в его лице снова сменится холодом, который удивил её при последней встрече в Иль-Ринноре. Он наверняка знал все ещё тогда. Но не захотел, чтобы узнала она. Испугался? Как глупо. И сколько глупых вопросов она успела задать себе в эти дни.
– Вельсар… – Едва за ними захлопнулась дверь комнаты, Ирис снова прильнула к нему, упершись подбородком в грудь и глядя снизу вверх в зеленые глаза. Она даже не запомнила настоящего имени. – Что мы будем с этим делать теперь?
А потом, встав на цыпочки внезапно подарила ещё один теплый поцелуй и слегка отстранилась с улыбкой. Что теперь поделаешь? Он лорд Корн-Териона. Она леди Дирона. Он пьян. Она тоже пьяна. И почти счастлива, если позволить себе поменьше думать, а больше чувствовать. Раньше все было просто и по-настоящему. Теперь же – как во сне. Это их последняя ночь. Никогда все не будет по-прежнему.
С неожиданной смелостью и силой Ирис потянула его за руку вглубь комнаты, но споткнувшись в темноте о лежащий на полу ковер, повалилась в его мягкий ворс, увлекая Вельсара за собой. Рассмеялась, ничуть не ударившись. По-свойски перебралась ему на грудь, словно маленький зверек. Убрала прядь темных волос с его лица, любуясь правильными чертами. Провела пальцами по шраму на правой скуле. Наверное, всего несколько раз он был так близко от неё.
– Согреете меня? Мне холодно. А вы, Вельсар… вы такой красивый…

− Откуда вы знаете мое имя?
Почему имя? Она знала его всегда. Будет знать всегда. Совершенно не важно, какое у него имя, и какое имя у неё.
– Ваше имя… – растерянно и удивленно повторила Ирис, чувствуя его тепло и растворяясь в нем, а Вельсар заставил её замолчать, жадно впившись поцелуем в чуть припухшие уже губы.
Волнение и тепло. А ещё руки, подхватившие её. Такую маленькую, беспомощную и хрупкую в этих руках. Только на мгновение она трепыхнулась под ним, испуганно распахивая глаза. Забилась, будто птица пойманная в силки. Попыталась вырваться и снова обмякла, смиряясь и отдавая должное власти и силе, которая у него была. Не по праву рождения наследником. Не по праву мужчины. Потому, что Ирис знала – это правильно. Она принадлежит ему. И будет принадлежать всегда. Только ему. Что бы ни было дальше.
Вельсар отстранился, разглядывая девушку, что вторглась в его пространство непозволительно близко и бесстыдно. Она снова с нежностью коснулась его щеки, пробежалась пальцами по волосам и улыбнулась. Открыто. Светло.
− Кто вы? Зачем вы здесь? – В его охрипшем голосе читалось смятение. Вполне оправданное. Разумное.
– Я ваша… Вы разве не чувствуете? Вы забыли меня? Совсем все забыли…
Она смотрела на Вельсара как на неразумного ребенка, испытывая какую-то болезненную, щемящую нежность. Ирис сама уже почти забыла, что на ней маска, которая не позволяет её узнать. Даже не вздрагивала, встречаясь взглядом с собственным отражением. Но разве мог Вельсар в незнакомке найти ответы на свои вопросы? Нет. А руководствоваться чувствами поперек разума он не умел. Вельсар не понимал, а она понимала, но не могла ему рассказать. Боялась.
– Я ваша нареченная.
Повинуясь внезапному порыву, Ирис приподнялась на локте, взволнованно и торопливо целуя того, кого только что назвала своим суженным и быстрым движением оторвала декоративную ленту от белого платья. Обвязала его иссеченное шрамами запястье с печатью вражеского дома. Мягко опустилась обратно на ковер и притянула ладонь к лицу, чтобы коснуться её губами.
Наверное, нужно было испытывать хотя бы толику сомнений и сожаления в тот момент, когда собственноручно разрушаешь свою судьбу. Ирис же понимала только одно – ещё никогда в жизни она не была так счастлива, как теперь.

Это прозвучало как приказ:
– Снимите…
Будто она и правда была его. Была женой. И оракулы Лайрэ благословили этот союз. Ирис, повинуясь его рукам поднялась и села, поджав под себя колени. Не сводя с него затуманенного нежной страстью взгляда, как под гипнозом.
«Снимите».
Одежду? Платье? Если бы он сейчас приказал ей снять кожу – она это сделала. Ирис и так обнажена перед ним до предела.
«Выкиньте его за ворота и никогда больше не...»
Он был тогда так равнодушен, потирая руку после удара. Но ее это не испугало и не расстроило.
«Выкиньте её за ворота… и никогда… Нет, оставьте. Снимите».
Дрожащими пальцами Ирис расстегивала бесконечные крючки и шнуровку платья, путаясь в кружевах. Снимала теплые ботинки.
Это был ее Вельсар. В нем было столько неведомой ей силы даже тогда, когда он учился в храмовой школе. Сирота, без родового имени и радужных надежд. Даже тогда она замирала под его взглядом, а теперь... дыхание сбивалось, она никак не могла унять дрожь. И не могла отвести глаза.
Девушка плавно повела плечами, скидывая разом и верхнее платье, и нижнюю сорочку. Потянула за рукава, освобождая руки, и осталась обнаженной по пояс. Неторопливо поднялась, позволяя тонкому шелку соскользнуть вниз, обвивая ноги. Выпростала из одежды, теперь сиротливо сваленной на ковре, босые ступни, делая шаг вперед. Снова испуганно вздрогнула всем телом. То ли от холода, то ли от осознания собственной бесстыдной наготы вскинула руки, прикрывая грудь и обнимая себя за плечи.
В тусклом свете этой ночи – заснеженной, ветреной и туманной, Вельсар мог видеть ее всю – от макушки до пальчиков на ногах. Мог делать с ней что угодно. И просить о чем заблагорассудится. Отступать уже было некуда. Даже не возникало мыслей об отступлении. И все же, в эту осеннюю ночь ему было отказано в самом главном – в правде. Ирис пришлось опустить руки, не опуская головы. Чтобы он не смог разглядеть печатей на запястьях, но мог прочитать все в её глазах.